Неточные совпадения
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих
ногах, очень хотел уйти, но не мог, точно спина пальто примерзла к стене и не позволяла пошевелиться. Не мог он и закрыть глаз, — все еще падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский,
открыв лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из
дверей домов и становились в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
Дуняша положила руку Лютова на грудь его, но рука снова сползла и палец коснулся паркета. Упрямство мертвой руки не понравилось Самгину, даже заставило его вздрогнуть. Макаров молча оттеснил Алину в угол комнаты, ударом
ноги открыл там
дверь, сказал Дуняше: «Иди к ней!» — и обратился к Самгину...
В тишине прошли через три комнаты, одна — большая и пустая, как зал для танцев, две другие — поменьше, тесно заставлены мебелью и комнатными растениями, вышли в коридор, он переломился под прямым углом и уперся в
дверь, Бердников
открыл ее пинком
ноги.
Она говорила быстро, ласково, зачем-то шаркала
ногами и скрипела створкой
двери,
открывая и закрывая ее; затем, взяв Клима за плечо, с излишней силой втолкнула его в столовую, зажгла свечу. Клим оглянулся, в столовой никого не было, в
дверях соседней комнаты плотно сгустилась тьма.
Однажды, когда он весь погрузился в процесс бритья и, взяв себя за кончик носа, выпятил языком подбриваемую щеку, старший брат отодвинул через форточку задвижку окна, осторожно спустился в комнату и
открыл выходную
дверь. Обеспечив себе таким образом отступление, он стал исполнять среди комнаты какой-то дикий танец: прыгал, кривлялся, вскидывал
ноги выше головы и кричал диким голосом: «Гол, шлеп, тана — на»…
Розанов, постояв с минуту, опять вернулся к калитке и крепко толкнул ее
ногою. Калитка быстро отскочила и
открыла перед Розановым большой мокрый двор и серый мрачный подъезд с растворенными настежь желтыми
дверями.
В окно тихо стукнули — раз, два… Она привыкла к этим стукам, они не пугали ее, но теперь вздрогнула от радостного укола в сердце. Смутная надежда быстро подняла ее на
ноги. Бросив на плечи шаль, она
открыла дверь…
Я ухватился за ключ в
двери шкафа — и вот кольцо покачивается. Это что-то напоминает мне — опять мгновенный, голый, без посылок, вывод — вернее, осколок: «В тот раз I — ». Я быстро
открываю дверь в шкаф — я внутри, в темноте, захлопываю ее плотно. Один шаг — под
ногами качнулось. Я медленно, мягко поплыл куда-то вниз, в глазах потемнело, я умер.
Возня, молчание и трение о стену
ногами, перемешиваясь с частым дыханием, показали, что упрямство или другой род сопротивления хотят сломить силой. Затем долгий неистовый визг оборвался криком Геза: «Она кусается, дьявол!» — и позорный звук тяжелой пощечины прозвучал среди громких рыданий. Они перешли в вопль, и я
открыл дверь.
Кто-то, кажется Дениска, поставил Егорушку на
ноги и повел его за руку; на пути он
открыл наполовину глаза и еще раз увидел красивую женщину в черном платье, которая целовала его. Она стояла посреди комнаты и, глядя, как он уходил, улыбалась и дружелюбно кивала ему головой. Подходя к
двери, он увидел какого-то красивого и плотного брюнета в шляпе котелком и в крагах. Должно быть, это был провожатый дамы.
Гулкий шум мягкими неровными ударами толкался в стёкла, как бы желая выдавить их и налиться в комнату. Евсей поднялся на
ноги, вопросительно и тревожно глядя на Векова, а тот издали протянул руку к окну, должно быть, опасаясь, чтобы его не увидали с улицы,
открыл форточку, отскочил в сторону, и в ту же секунду широкий поток звуков ворвался, окружил шпионов, толкнулся в
дверь, отворил её и поплыл по коридору, властный, ликующий, могучий.
Когда Евсей
открыл дверь, перед ним, покачиваясь на длинных
ногах, вытянулся высокий человек с чёрными усами. Концы их опустились к подбородку и, должно быть, волосы были жёсткие, каждый торчал отдельно. Он снял шапку, обнажив лысый череп, бросил её на постель и крепко вытер ладонями лицо.
Но,
открыв дверь, стоя на пороге её, он тотчас убедился, что всё уже было: хладнокровный поручик, строго сдвинув брови, стоял среди комнаты в расстёгнутом кителе, держа руки в карманах, из-под кителя было видно подтяжки, и одна из них отстёгнута от пуговицы брюк; Полина сидела на кушетке, закинув
ногу на
ногу, чулок на одной
ноге спустился винтом, её бойкие глаза необычно круглы, а лицо, густо заливаясь румянцем, багровеет.
— Это — матушка, — сказала Наталья,
открыв дверь; Пётр сел на кровати, спустив
ноги, недовольный собою, тоскливо думая...
Сильным ударом
ноги отшвырнул далеко прочь какой-то черепок и решительно пошел в кухню, где шумно спорили Фелицата с кухаркой.
Открыв дверь, он заполнил ее своим квадратным телом и, прерывая речь хозяйки, сказал...
Все жены спят. Не спит одна;
Едва дыша, встает она;
Идет; рукою торопливой
Открыла дверь; во тьме ночной
Ступает легкою
ногой…
В дремоте чуткой и пугливой
Пред ней лежит эвнух седой.
Ах, сердце в нем неумолимо:
Обманчив сна его покой!..
Как дух, она проходит мимо.
Но вот раздался кабинетный звонок, и дежурный канцелярист, застегивая последнюю пуговицу вицмундира, со всех
ног бросился на призыв его превосходительства. По прошествии некоторого времени он опять показался в зале и собственноручно
открыл самым торжественным образом половину
двери. Послышались веские шаги, с легким скрипом — и в
дверях появился Непомук Анастасьевич Гржиб-Загржимбайло.
Но приготовления эти были напрасны, потому что тех, кого она ожидала увидеть, не было дома, и квартира представляла нечто странное: парадная
дверь была распахнута настежь и
открывала большую, светлую переднюю, где, в различных позах недоумения, находились три лакея на
ногах и четвертый, самый младший, лежал у самой
двери на полу, с разинутым в немом удивлении ртом.
Она осторожно вышла из спальни, прошла в переднюю комнату и, как была в одном платье, вышла на двор и пошла по направлению к дому, обогнула его и направилась к заднему крыльцу. Мелкий, недавно выпавший снег хрустел у нее под
ногами и знобил
ноги, одетые в легкие туфли, резкий ветер дул ей в лицо, но она не чувствовала холодка. Твердою поступью взошла она на заднее крыльцо,
открыла не запертую
дверь и вошла в заднюю переднюю, через две комнаты от которой находилась комната помощника управляющего.
Юрка, не стучась,
открыл соседнюю
дверь, — Лелька хотела его остановить, чтоб постучал, да не успела. Спирька в очень грязной нижней рубашке сидел на стуле, положив
ногу на колено, и тренькал на мандолине. Волосы были взлохмаченные, лицо помятое. На лбу и на носу чернели подсохшие порезы, — как он тогда на вечеринке упал пьяный в оконные рамы. Воздух в комнате был такой, какой бывает там, где много курят и никогда не проветривают.
А как Зинаида Павловна в ответ на это захохотала, то Праша метнулась от нее в сторону и налегла рукою на какую-то
дверь, которая легко растворилась и
открыла небольшую светлую комнату с широким мягким диваном, на котором сидел по-турецки, заложив
ногу на
ногу, здоровеннейший мужчина с косматою головою, в длинном, черном одеянии, перетянутом широким ремнем по здоровому чреву.
С радостным ожиданием он
открыл очень высокую белую
дверь и тихо, босыми
ногами, вступил на гладкий и теплый пол забытых прекрасных комнат.